Рассказ

Тетка Таня
Irin`s Journal

Доминантой в нашей семье была и осталась ирония. Видимо иронией тщательно  шпаклевали  любовь, тревогу, сентиментальность.

Тетка Таня, двоюродная сестра отца, постарше его,   была  гордостью большой, разветвленной  и талантливой семьи.

Частично талантливой, исключаем  тех, на ком природа отдыхает по сей день. Утешением является то, что нас немало.

Гордостью, правда всегда камуфлированной иронией,  она была не в силу могучего интеллекта, хотя, как я поняла много позже, она была очень неглупа и очень образована,  а как результат генетической фильтрации, доказательство того, что и наша семья может создать нечто совершенно очаровательное.

Отец мой

ее очень любил,  видимо не будь сестрой, пытался бы приударить.

Говорил, что была невероятно хороша и женственна с фарфоровой кожей, золотистым облачком волос и как он говорил, с теплой улыбкой, приоткрывающей жемчужные  зубы.

Сказал он об этом разок и хватит, в остальном только ирония.

"Таня у нас коммерсант"

На его чистоплюйский взгляд коммерсантом она была потому как умудрялась в своем вдовьем качестве заключать договора со всяким детскими учреждениями, детскими садами на написание маслом  сюжетов из детских сказок.

Художником она была, членом Союза художников, причем учиться рисовать стала годам к  пятидесяти.

Она была наделена всеми теми талантами, которыми не были наделены мы с отцом.

Абсолютный слух, великолепное контральто, талант к рукоделию и прекрасный легкий характер.

Где уж нам уж выйти замуж.

Ей это удавалось и не раз.

Я много думала над ее судьбой, всегда думала с любовью и теплом, с тех пор, как ее не стало, с благодарностью.

У нее был шлейф поклонников,  она не теряла их на длинном пути, более того, они вливались  в компанию вместе с детьми и женами.

Прекрасно помню этих, как мне казалось  стариков, видимо лет по 50-60.

Помню и ее первую любовь, высокого, шумного дядьку, поднимающего меня маленькую и повизгивающую.

Но это он резвился потом от съеденного и выпитого, а лет за тридцать до тОго он свинтил, не будучи готовым к браку.

Видимо любила она его, тяжело дался разрыв.

Но желающих  отвести  ее в советский загс было  много и она вышла замуж за ленинградца, старше ее и как я понимаю обеспеченного.

Родилась девочка.

Как ей там жилось можно понять потому, что после смерти  от скарлатины  шестилетней дочери(да-да прививок не было) , она  сразу вернулась в Москву, как и уезжала, с чемоданчиком.

Как жила и чем кормилась потом, не знаю. Кажется рукоделием, вышивала распашонки, конверты.

Лучшие воспоминания моего отца и его двоюродных были связаны с ней.

Чаи, романсы и ночные аресты. Видимо не только романсы, отец мой не пел, а к семи утра каждый день ездил в Подлипки на Королёвскую фирму, с которой и ушел на фронт.

Я спрашивала другую тетку, как вам это удавалась?

Никак Ириш, бояться значит не жить.

Потом в эту компанию отец привел мою маму, младше их всех  лет на пятнадцать  минимум.

Она весело рассказывала о том, что тетка Таня, будучи очень фотогеничной, обожала фотографироваться, а мой отец любил фотографировать.

Как-то раз на очередном сборище она попросила его ее поснимать.

Мама говорила, что это было классное шоу.

Модель, сидя на стуле, отставляла по очереди ручки и ножки, наклоняла личико  то к правому, то к левому плечику, демонстрировала фас и профиль.

Фотограф упоенно скакал и щелкал затвором.

Когда они шли домой, мама сказала, ты всю пленку небось извел, на что отец весело ответил, нет, я забыл снять крышку объектива.

И сколько раз я не пыталась вытрясти из него правду, было это умышленно, он изначально решил пошутить или это была случайность, он только улыбался.

Где-то перед войной нарисовался жених.

Никогда не слышала, чтобы о нем говорили, называя по имени, только имя и отчество.

Оно и ясно. Молодой профессор, старый холостяк с мамой и ОТДЕЛЬНОЙ квартирой.

Очуметь.

Тетки мои говорили что, она сильно им увлеклась и сильно его обхаживала.

Одна  из них мне рассказывала, что он перед войной поехал отдыхать в подмосковный дом отдыха, путевку дали.

Тетка Таня вспомнила, что у нее живут в нескольких километрах родственники и быстренько выдвинулась к ним.

Каждый вечер она возвращалась затемно, пешком несколько километров,  лесом и чтобы не было страшно, пела арии:)

Так задерганные этим романом родственники и узнавали о ее приближении.

Она вышла замуж, зимой сорокового года родила сына, летом 41 уехала в Астрахань в эвакуацию.

Как уж там выходила ребенка, не знаю, но выходила.

Вернулась из эвакуации к матери потерявшей в войну сына на фронте и дочь с внуками в тылу немецкой армии.

К матери потому как муж побаивался их совместного проживания со свекровью.

В конце войны свекровь умерла и она стала хозяйкой в этом красивом уютном доме.

С мужем профессором и профессорской зарплатой.

Но ненадолго.

Через несколько лет он скоропостижно умер  от инфаркта.

После войны она  стала ходить в Дом ученых заниматься живописью, сначала для забавы, а потом всерьез.

Живопись стала ее хобби  и ее гордостью, она выставлялась на всех крупных выставках и не за деньги, как теперь принято.

После смерти мужа живопись стала и источником пропитания.

Спустя десятилетие была еще попытка выйти замуж за театрального режиссера, моложе ее лет на десять, сидельца, иногороднего.

Вот этот момент я уже помню.

Вся родня встала на защиту ее семнадцатилетнего сына и его двухкомнатной квартиры.

Переполох был жуткий.

Все орали, что она пропишет чужого мужика со всеми вытекающими.

Мой папа встал во весь свой средний рост и сказал - Таня, мужья не марки, их не меняют!

До сих пор не понимаю смысла этой фразы, которую мама с большим вкусом  не раз повторяла над моей головой.

Зря кричали и бряцали оружием, режиссер вернулся тяжело больным человеком и умер на ступеньках больницы у нее на руках.

Вот  после этого я ее  помню. Тяжелое воспоминание.

По сути она так и прожила одна, вернее не одна, с любящим ее сыном, всегда в хороводе людей, друзей, родни, всех сохранив, никого не потеряв.

Только смерть уводила у нее родных, любимых, друзей.

Я редко навещала ее, к ней всегда моталась мама, на мне была другая тетка, тоже художник,человек очень непростой и очень мною любимый.

Но все-таки как-то виделись и  по телефону я ей звонила, и часто думала о ней, об ее умении быть праздником для окружающих, о ее теплом легком характере и о ее такой непросто жженской судьбе.

Всегда  немного надеялась, что может быть капелька ее обаяния досталась и мне, может быть генетика сделала ход конем.

Да где уж тут