Андрей Игнатьев
замечено, что люди, пережившие сильный стресс и психический шок, потом, как правило, испытывают неудержимую потребность рассказывать каждому, кто оказался поблизости, о ситуации, в которой это произошло, тогда как невозможность это сделать переживается как фактор, усугубляющий исходную травму
на этом основана психотерапия различных пост-стрессовых расстройств, главным условием и диспозитивом которой является недирективное интервью, т.е. вербализация пережитого, в фильме «17 мгновений весны» такого же характера историю сочиняет Штирлиц, сидя в подвале у Мюллера и подыскивая объяснение тому, что его отпечатки пальцев есть на чемодане русской радистки, обычно рассказ повторяется до тех пор, пока пострадавшим не удаётся сконструировать достаточно убедительную легенду произошедшего
история, которую сочиняет Штирлиц в подвале у Мюллера, отличается от истории, которую пострадавший рассказывает психотерапевту или оперативнику, снимающему показания, только в одном, хотя и очень важном отношении: Штирлиц сочиняет свою легенду в диалоге с самим собой, а пострадавший - в диалоге со своим партнёром, оттого-то для построения этого диалога так важно знать об архетипах коллективного бессознательного, играх, в которые играют люди, симптоматике патологий и других инвариантах дискурса
разумеется, всякая удавшаяся легенда более или менее согласуется с известными и проверяемыми фактами, но прежде всего она воспроизводит какой-то актуальный и узнаваемый архетип или даже мифологический сюжет, благодаря чему способна выполнять функции, связанные с контекстуализацией стресса и травмы
No comments:
Post a Comment